После путча люди были в ажиотаже обуяны необходимостью поделиться мыслями и соображениями с первым встречным. В гостницу Россия приходили работники радио и телевидения и буквально «гонялись» за нами, гостями, в поисках ответов на свои вопросы. Один из них записал наш разговор на магнитофон, содержание которого появилось в московской газете на следующий день.
Оказалось, что этот человек (Николай Лозняков), как и многие другие, был не журналистом, а преподавателем в Институте инженерного транспорта на кафедре высшей математики.
Я попытался ему объяснить, что я не давал ни согласия, ни разрешения на появление нашего разговора в печати, но было предельно ясно, что такая этика ему неизвестна. Зато он умел протягивать руку (подайте, Христа ради!) или держать открытой ладонь за спиной (на всякий случай!). Все его выступления обладали незаурядной «пробивной силой», тем более по отношению к нам, наивным эмигрантам!