Многознание не есть ум – хотя многие думают иначе. Многознание для человека слабого подобно чуме. Не способный переварить информацию заражается скептицизмом: неиспользуемое знание гниёт так же, как и пища. Человек, едва поднявши голову от земли, узнаёт мир. И видит, что мир многолик и многообразен. И что его образ – только один из многих.

У каждого – свой идеал, и потому верно сказано, что каждому – своё. Но чужое блестит ярче и создаёт эффект новизны для пытливого ума. И он соблазняется химерами чужих верований как ребёнок – яркими обёртками. Расширение мировоззрения – процесс естественный для человека, уже вставшего с четверенек. Но забвение своих идеалов и приобщение к чужим лишает человека внутренних сил. Бог отворачивается от таких людей: «Но Ты отринул народ Твой, дом Иакова, потому что они многое переняли с востока: и чародеи у них, как у Филистимлян, и с сынами чужих они в общении» \Ис.2,6\.

Долго жаловался Иов, терпеливо слушали его друзья. Однако крики кричащего и стоны стонущего быстро надоедают: даже воздух трясут они попусту. Дождавшись, когда Великий Страдалец выпустит большую часть пара в гудок, близкие стали утешать его. Но не как ребёнка, а как человека зрелого. Суть их наставлений сводилась к трём пунктам обвинения.
Во-первых, Иов со всем своим криком просто дурак, ибо гневливость и раздражительность — клеймо человека глупого. А Иов извергал проклятия столько дней, что глупостью своей закрыл солнце.

Самооправдания — нелепая человеческая слабость. Привычка, восходящая прямо к палеолиту. Или даже ранее: когда Каин убил Авеля, то долго переживал и беспокоился — всё-таки от этого дела его самооценка несколько пострадала. Но когда Бог спросил его о судьбе брата, то верное решение пришло мгновенно: я не сторож брату своему. Если бы кто назначил сторожем — было бы очень огорчительно не знать. А раз не сторож — моя хата с краю.
С тех самых пор люди с неспокойной совестью — бывшие сторожа — пишут целые фолианты самооправданий. И обрушивают на тех, кого обидели, горы клеветы в искреннем желании убедить себя в собственной неизреченной правоте. Однако множество красивых слов и доказательств выдаёт их с головою, ибо «разве на множество слов нельзя дать ответа, и разве человек многоречивый прав?» \Иов 11,2\.

Пророки в основном видят плохое, ибо их задача – вскрывать язвы общества. Их специальность – нелицеприятный разговор о гнойниках, которые люди привыкли считать родными по умолчанию. Все их речи далеки от политкорректности и гуманизма в общепринятом пошлом понимании. Исаия, а ещё более другие великие пророки – Иеремия и Иезекииль – смешивают с грязью честь, достоинство и деловую репутацию Израиля. На стоны по поводу геноцида они в лицо отвечают: народ жестоковыйный, спешащий ко злу и пьющий беззаконие как воду, попал в руки собственных беззаконий: так ему и надо.

Но очень редко у пророка случаются видения благостного будущего, райских кущей, мира и благоволения во человецех.

Продукты творчества живут своей собственной жизнью. Одни с самого начала только пищат и пачкают пелёнки, другие — молча стоят на полке. Это не значит, что они не живут — просто их жизнь не похожа на нашу.
Любое творчество на земле с самого начала втиснуто в узкие рамки известного шаблона: «по образу и подобию». Бог сотворил нас по своей мерке и тем самым установил закон природы. Чтобы человек не творил — он творит только себя — и ныне, и присно и во веки веков.

Виновных в бедствиях страны искать не нужно – это сильные люди из народа. Собственно, они виновны всегда – по определению. Они – зачинщики, покровители и вершители всех человеческих дел. На долю слабых остаётся повиновение сильным под угрозой смерти. Чего можно ждать от вдовы и сироты? Только моря слёз. В широком смысле слова весь народ состоит из вдов и сирот. В их компетенции – только мелкий обман, а их утешение – мелкое воровство: «Серебро твоё стало изгарью, вино твоё испорчено водою» \Ис.1.22\ - говорит пророк. Обвесить, разбавить, обсчитать на гроши – вот деяния слабых людей.

Эта мелочь не стоила бы упоминания, если бы не отражала моральную деградацию народа. Современники Исаии – не просто мелкие жулики. Наоборот: они стали таковыми из-за смены идеала. В прошлом достаточно нравственный народ отрёкся от единого Бога и завёл у себя мультикультурность – уравнял в правах свой идеал с чужими. Иудеи истово продолжали топтать двор храма, хотя их об этом никто не просил, а после этого – шли в священные сады и дубравы, где приносили жертвы богам соседних народов. Видимо, как люди торговые, они решили, что маслом кашу не испортишь – и усердно молились всем идолам в надежде, что где-нибудь да звякнет. Мелкий люд в религии всегда был удивительным прагматиком.

Если человек и задолжал что-то Богу — то всегда ненадолго. Со временем придут к нему Три Товарища: Глад Мор и Вавилонское пленение с полным списком просроченных долгов — не прикажите ли получить? И вынут душу человеческую, и наложат клейма на тело его, и посадят в Вагоны Судьбы, и застучат колёса их по далёким полустанкам. Многим очень хорошо спится под стук колёс. Но не всем.
Как можно противостоять Божьему гневу? Сама по себе постановка вопроса уже переводит человека в разряд преступников. А наказание всегда неотвратимо: «Премудр сердцем и могущ силою, кто восставал против Него и оставался в покое?» \Иов 9,4\.

Утратившие веру умножают поклоны, увеличивают жертвы и твёрдо соблюдают ритуал. Так принято делать в гниющем обществе, чтобы не утратить честь, достоинство и деловую репутацию. Идеал умер и его место заняло канонизированное лицемерие. Такой своеобразный общественный договор душит удавкой цинизма любые возможности обновления: в его атмосфере быстро портятся самые высокие порывы. Невозможно дышать ядом и не быть отравленным. Пророк не даром приравнивает своих современников к жителям Содома и Гоморры: «Слушайте слово Господне, князья Содомские; внимай закону Бога нашего, народ Гоморрский» \Ис.1,10\.
Возможно, что иерусалимчане и правда злоупотребляли содомо-гоморрскими связями, но скорее всего – это просто обличение народа жестоковыйного.