Его звали Михаилом. … Нет, ни Аполлоном, потому что его родителям даже в кошмарном сне не могло присниться, что главной движущей силой в жизни их сына станет поэзия.
Кто её знает, откуда она взялась в его душе. Может это, был подарок ангелов при его появлении на свет, а может быть, он впитал её с молоком своей матери прекрасной оперной певицы.
Фактом было только то, что сочинять он начал раньше, чем говорить. Слов сначала не было. Было только звучание – дрожь серебряной струны натянутой в его душе.

***
Сегодня первая остановка. После экскурсии я написал шутливое стихотворение:
Странный мостик - "дамский каприз".
- Не смотри, дорогая, вниз.
Упирается в скалы мост,
А вверху неба синий холст.
А внизу, где вода бурлит
Лишь кусками лежит гранит.
Странный мостик "Дамский каприз"...
О, как хочется глянуть вниз!
За спиной кипарис величаво
Постоял, посмотрел, крикнул, - браво!
Вот и всё! И растаяла тень.
И осыпалась в воду сирень.
Странный мостик "Дамский каприз"...
Не смотри, дорогая, вниз!   Читать целиком >>   Обсудить >>

Сегодня Элен сказала мне, что единственное счастье, в которое она верила, была её работа. Но она всегда желала любви. Желала так сильно, что небу ничего не оставалось делать, как дать ей эту любовь.
А я со своей стороны добавил, что теперь её счастье, обретя две головы, вылилось в арфу гения.
Я воскликнул, - Так звучи же арфа, звучи многая лета!
А Элен долго хохотала. У неё на глазах даже слёзы выступили от смеха.
Потом мы долго целовались.

В одном большом городе на самой его окраине жил Тщеславный Уродец со своей старой матерью.
Была у них ветхая хижина, крытая соломой на самом краю обрыва.
Тщеславному Уродцу нравилось жить в этой старой хижине, казалось, качающейся на ветру.
Больше всего на свете Уродец любил лежать возле своей хижины и пускать мыльные пузыри, либо смотреть на облака, опускающиеся в розовую дымку зари… и плавать в розовом тумане своих иллюзий. Потому, что в них он был самым красивым, самым храбрым. Именно там все восхищались им и с жадностью ловили каждое его слово.
Он представлял, что и как могло бы с ним произойти… если бы…
И эти картины всегда были розовыми, они плавали перед закрытыми глазами Тщеславного Уродца, увлекая его в свой призрачный мир, и не хотел он ничего другого.

Ночь полнолуния. Всё, что ни есть вокруг было погружено в море зыбкого фосфорического света. Реальность перетекала через грань в мир интуиций и откровений, тщательно скрытых тревог.
В узкой комнате с опущенными шторами на узкой железной кровати метался и стонал во сне человек.
Его тело длинное и несвязное вздрагивало, пот с лица жирными каплями стекал на жёсткую подушку и оставлял на ней расплывающиеся пятна. Губы спящего судорожно сжимались в мёртвой тишине.
Зеркальные пальцы лунных лучей дрожали и тянулись, пытаясь просочиться сквозь скользкое стекло и опущенные шторы.
Их неодолимо влекла родственная стихия – там, в глубине комнаты возле кровати спящего стояло холодное тёмное зеркало.

Приятно нам это или нет, но человек всё-таки общественное животное... и потому поддаётся дрессировке в отличии от своих "братьев меньших" в большей степени.
Большинство из нас согласны быть хорошими, чистыми, добрыми, если нас поощряют. Но, если всем поровну, независимо от качества и оттенка творимых дел, то для чего стараться?
Если за последним вздохом только тьма?!
Миг! Ты вытолкнут слепой случайностью на поверхность жизни. Жадно глотаешь воздух и! волны вечности сходятся над твоей головой навсегда.
Получается, что жизнь бессмысленна изначально? Впереди пустота? Тогда всё можно! За дополнительный глоток, можно потопить другого. Его глоток станет твоим глотком. Выживает сильнейший!   Читать целиком >>   Обсудить >>

У Джун были искристые, золотисто-коричневые, густые, как мех волосы.
При каждом движении Джун, они вздымались волнами, словно дышали.
Глаза у Джун были глубокие, томные. Они горели, как вольный костёр в степной ночи. В бархатных зрачках Джун мерцала Тайна.
На свету эти зрачки превращались в тонкие острые иглы, но при малейшей тени расширялись, превращаясь в алчущую бездну, от которой невозможно было оторвать неискушённого взгляда.
Ходила Джун мягко и неслышно, как большая лесная кошка.
Она любила одиночество и запах ночных фиалок.

***
Меня захватила работа над новой поэмой. Я счастлив! Мне тяжело и легко одновременно. Гений прежде всего рабочая пчела, которая неустанно собирает нектар со множества цветков. Вдохновение и время превращают прозрачную нежность в зрелый мёд мудрости.
***
Если все твердят, что это так и именно так, то я отказываюсь верить этому. Ибо только разность мнений приближает к истине.

Он был один. Всегда один.
Вечерело Медленно тускнели яркие краски заката… точно выцветали златотканые гобелены. Порой ему казалось, что в эти несколько минут вмещались все прошедшие века.
В этот вечер, как всегда, он сидел неподвижно, не склоняя головы и смотрел вдаль.
В его расширенных зрачках отражались последние отсветы упавшего за горизонт солнца.
Его лицо, обвеваемое тихим ветром, казалось лицом мраморного бога. Волосы цвета тёмного золота тяжёлыми прядями падали на лоб, виски, плечи.