Герой известной юморески Райкина энергично благодарит М. Фарадея: «Спа-си-бо Ми-ша!». Благодарности удостаиваются и другие ученые и изобретатели.
Философам же никто такого чувства не выражал. Неужели не за что?
Каждая из современных наук имеет армию потребителей своих достижений. У физики – инженеры, у математики (прикладной) – счетоводы всех мастей, землемеры, да и те же инженеры, у юриспруденции – адвокаты и мошенники, у химии – переработчики сырья и т.д. Разумеется, скажем, самих математиков потребителями математики считать не будем. В этом смысле у философии в наше время потребительской армии нет. Так, небольшая группа равнодушных соискателей «кандидатского минимума».
Представители конкретных наук, специализирующиеся на создании утилитарных средств и технологий для тривиальных психофизических утех (т.н. хай-тека), политкорректно дистанцировались от любых философских мировоззренческих вопросов и непарадигмальных рассуждений и сосредоточились на поиске лазеек к природным ресурсам. Делом занимаются. Типично оппортунистическая стратегия. На этом пути вырабатываются лишь инструментальные, но не теоретические знания. Однако абсолютизация инструментальных знаний породила амбициозные попытки развивать теоретические знания на базе инструментальных, что абсурдно в принципе и столь же эффективно, как попытки ленинских кухарок управлять государством на базе «научного коммунизма». В этом легко убедиться, познакомившись, например, с «топ-моделью» мироздания Хоукинга. Просто фобософия. Кстати о коммунизме. Внимательно присмотритесь: нынешнее поколение людей живет в развитом коммунизме. Ведь его лозунг – «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Способные создавать – создают при минимуме потребностей, а способные (на все способные) потреблять - все потребляют. Так было всегда, но сейчас разница в количестве денег, контролируемых первыми и вторыми такова, что они (деньги) потеряли тот смысл, который имели в неразвитых фазах коммунизма.
Возможно философия в свое время произвела слишком много теоретических знаний, и производители инструментальных знаний пользуются ими неосознанно, искренне считая, что идеи в их головах рождаются самопроизвольно, как бы маленькие «большие взрывы» (ничего не было, и это ничего ни с того ни с сего взорвалось).
Реакция на философию сейчас, видимо, носит защитный характер. Известно, что паранойя – усугубленное чувство самосохранения. Агрессивной экспансии хай-тека способен противостоять только имеющий нравственное измерение хай-хьюм. Создается впечатление, что философия не только всерьез явно не востребована, но и как бы (по умолчанию) зачислена в разряд опасных средств «массового поражения» благонамеренного, социально-услужливого обывателя, пребывающего в царстве интеллектуального сна и иллюзии благополучного существования, то есть в класс средств, способных разрушить его (обывателя) толерантность ко всему происходящему. Но если людям это нравится, то зачем, собственно, народ баламутить? Ведь система образования и другие масс-медиа дали людям пусть и искусственный, но интеллект. Такой удобный и компактный «байсик-разум».
Вспомним, однако, миф о Прометее. Он, на манер белых колонизаторов, менявших у туземцев самородное золото на стеклянные бусы (сейчас на компьютеры), дал людям огонь, забрав дар предвидения (естественный интеллект). Очевидно, что при наличии дара предвидения никакого хай-тека (искусственного) для жизни не нужно, в том числе и огня. Поэтому предвидящие видели огонь в области гламура и не интересовались им. Справедливо наказание Прометея богами или не справедливо, но оно весьма изощренно, так как украденное не было у него конфисковано. Неся наказание, он «предвидит» и ощущает все аспекты его продолжения. Что-то подобное ждет и апологетов хай-тека. Они уже сейчас находятся в рабской от него зависимости. Собственно в этом и состоит смысл любого апологетизма.
В глубине души Прометей все-таки вызывает сочувствие. Он ведь только заменил преобразование информации на преобразование энергии. В принципе эти преобразования эквивалентны. В последнем, правда, нет такой свободы для банковского капитала. Или нужно было дать не забирая ничего взамен? Но это совсем развратило бы туземцев. Может быть их предвидение базировалось на неизменности окружающего и их самих? Иначе как удалось обмануть обладающих даром предвидения? Правда есть строго доказанная теорема Поппера – «Поведение системы, в которой действует предсказывающее устройство, непредсказуемо». Диагноз – синдром Кассандры. Возвращаясь к преобразованию энергии и информации, следует заметить, что и энергия, и информация именно только преобразуются, а не генерируются. Преобразуются из вида, неподконтрольного человеку, в ему подконтрольный. Зная неуемность человека в стремлении к конформизму (бегству от преобразований), природа создает ему помехи посредством энтропии (энергетический фантомный вирус) и информационных вирусов. «Замкнувшееся в себе царство погибнет». То есть энтропия придет к максимуму (смерть). Нужно не замыкаться, а изменяться. Этому же учат и специалисты по защите информации Но изменения не должны носить произвольный характер, а должны определяться работой внутреннего предсказывающего органа (или механизма), делающего поведение непредсказуемым, но интуитивно уместным.
В положении, существующем ныне, философия была не всегда. Так, в Древней Греции ремесленничество было уделом рабов и чужеземцев, а в сферу интересов свободных граждан входили «бесполезные» занятия философией. Правда, та философия контролировала и нормировала остальные науки (за исключением, пожалуй, практической астрологии). Представляется, что она была не просто молодецкой забавой богатых бездельников как, например, гимнастика. Все-таки своей мощью и непостижимым совершенством воображение поражают именно творения древних мыслителей и художников. Спасибо платонам, а не «быстрым разумом» невтонам, ведь 90% от числа когда-либо существовавших ученых по статусу - наши современники. Философия сейчас оказалась в положении короля Лира, лишенного неблагодарными дочерьми средств к привычному существованию, но сохранившего человеческое достоинство (ценой короткого замыкания разума на себя). Но и в таком виде философия видится единственным кандидатом на роль своеобразного «Ноева ковчега», позволяющего спастись в потоке информационного хаоса, порожденного абсолютизацией хай-тека, несущего нас качественными скачками не одно сорокалетие по волнам заблуждений. Здесь нельзя не вспомнить изложенную с категоричной императивностью позицию Канта о роли философии: «Величайшая и, может быть единственная польза всякой философии чистого разума только негативна; философия служит не органом для расширения границ, и, вместо того чтобы открывать истину, у нее скромная заслуга: она предохраняет от заблуждений».
Конечно, положение древних философов – рабовладельцев, поставивших себя в исключительную позицию, - вызывает определенное отторжение своей негуманностью. Однако, и устроение современного общества, отводящего значительному количеству людей, по сути дела, место сытно накормленных генно-модифицированными продуктами домашних животных, беспощадно отупленных развлекаловкой в режиме «нон-стоп», представляется негармоничным. Интуитивно чувствуется неорганичность эквилибриума, и возникает мысль о необходимости поумнения или, проще говоря, определенной смены намерений восприятия (интенционности перцепции) для гармонизации коммунальных взаимоотношений. Но не имеем ли мы дело с некой переходной фазой в целом разумного процесса? Народная мудрость гласит – «Дуракам половину работы не показывают». А мы видим переход как хаос и переживаем понапрасну. Все может быть, да вот беда – мы сами и есть этот процесс и, следовательно, нейтральными по отношению к нему быть не можем. За счет чего же поумнеем? Есть ли надежда, что философия произведет необходимую интеллектуальную терапию, обеспечит человеку возможность увидеть собственную (собственную ли?) глупость в широкой перспективе и, по мере сил, избавиться от нее, минуя катастрофические потрясения? В принципе да (Кант обнадеживает), если философия выйдет из состояния на самой себе замкнувшейся.
В предлагается метод спасения сознания от перепрограммирования вирусами «нового экономического мышления», несообразно с чем? (по мнению автора) изменяющего человеческие ценности, а именно: «Единственный путь в подобных ситуациях – это уцелеть назло всему и так и не понять, что должен погибнуть. Уцелеть оставаясь собой, как бы трудно и больно это не было». Очень точный совет, но здесь видна абсолютизация новизны как «экономического мышления», так и человеческих ценностей, и не видно заботы о сохранении в человеке Нечеловеческой сущности. Человеку, чтобы только остаться человеком, недостаточно сохранения человеческих (общечеловеческих) ценностей. Необходима жажда к овладению Нечеловеческими ценностями, стремление не к многоальтернативным целям, а к безальтернативным идеалам. Есть нестареющая истина: «То, что имеет цену, – ценности не имеет». Кто-то считает, что совершенный человек – это кабаллистический Адам Кадмон, т.е человечество или человеческий род, копией которого является отдельный человек. Вроде очевидно в рамках навязанных представлений – «Общественное сознание первично по отношению к индивидуальному (если последнее вообще существует). Помни о Маугли». Но от такого представления веет безысходностью, и следовательно, оно неверно.
Выход был указан Спасителем. Он (выход) состоит в переходе на другую систему ценностей, по сути - в еретизме. Нужно исповедовать не просто иную отличную от окружающих (пораженных) систему, а систему, ориентированную на иной ресурс (не тот, который «ржа точит и воры крадут» и использует вирус). В таком подходе нет места параноидальной заботе о завтрашнем дне. С ним завтра на дно не попадешь, но только в Царство Небесное. Злить никого не нужно. «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф 8:19 -22).Любой вирус ничего поделать с этой системой не может. Не испытав на себе – не поймет, а испытав – примет и перестанет быть вирусом. По поводу «уцелеть оставаясь собой» вспоминается сербская пословица: «Мы бы давно погибли, если бы не погибали». Теряя многое –сохраняй главное.
«Если можешь не писать - не пиши», - учил Чехов азам литературного творчества своего брата. То есть пока у тебя есть выбор – не действуй, а изменяйся, чтобы оставаться самим собой. Лев Толстой замечал, что человек только 5% своих сил использует, чтобы оставаться самим собой, а 95% - чтобы быть таким как все. Вот где резервы. Выбор – это раздвоение (растроение и т.д.) сознания, создаваемое психологическим вирусом – фантомным тараканом, обитающим в голове (не туда ли переселились исчезнувшие в последние годы на кухнях биологические тараканы?). Создавая проблему выбора, «психологический вирус» подбрасывает и критерий, подводящий к нужному ему варианту. И так, до полного порабощения, вынуждает проверять булевой алгеброй Божественную гармонию. Компьютерная программа тем совершеннее, чем меньше в ней операторов ветвления. Опытные системные аналитики знают, что ни одну проблему нельзя решить. Ее можно только исключить.
Евангелие, начиная с первой заповеди, учит, как исключить проблему выбора. Но у социальных технологов есть и альтернативные варианты, например: «Нет человека - нет проблем».
Понять систему Евангелия трудно. Это не технология. То есть Евангелие, мягко говоря, не пособие типа «Спасение души – это очень просто». Исследования и толкования теологов похожи на попытки превратить теоретическое знание Евангелия в инструментальное. Автору этих строк более близкой к истине показалась интерпретация смысла Евангелия, сделанная К. Успенским
На фоне упоенной самовозвеличиванием утилитарной фольк-науки, хронически неприемлющей философию, нельзя не отдать должное проницательности большого бизнеса (поэтому, видимо, и большого). В основу создания системы менеджмента качества (ISO 9001) была положена разработка философии качества (новой системы ценностей), произведенная профессиональными философами. Ряд других крупномасштабных системных проектов также имеет свое философское обоснование. Наш мир не безнадежен. Вера в людей – наше главное информационное оружие. Информационное оружие – это, бинарное оружие. Поэтому уточним, что вера в людей – одна его компонента, а вторая – любовь людей к халяве.
Первым философом был Пифагор. Он первым себя так назвал. До того люди подобного рода занятий, называли себя мудрецами. Они пользовались вниманием просвещенной и непросвещенной публики. Что значит удачный брэнд? Позже находились люди, певшие дифирамбы философии, а не философам. Эмблематично в этом смысле мнение римского императора Марка Аврелия, заявившего в своем произведении «К себе самому» следующее:
«Время человеческой жизни – миг; ее сущность – вечное течение; ощущение - смутно, строение тела - бренно; душа - неустойчива; судьба -загадочна; слава - недостоверна. Одним словом, все относящееся к телу -подобно потоку, относящееся к душе - сновидению и дыму. Жизнь - борьба и странствия на чужбине; посмертная - слава забвение. Но что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии». Правда, наличие таких взглядов на философию не мешало ему казнить первохристиан, которых он не мог победить в философском диспуте. Прав Великий Мао - императорами становятся не в результате чтения книг.
Мнение Марка Аврелия эмблематично потому, что в отличие от математики (Евклид) и натурфилософии (Ньютон) философия не имеет «начал» и, в отличие от истории (Фукуяма) – «концов», представляет непостижимый, как Дао, путь. Любое «начало» - это технология. Философия отехнологичеванию не подлежит. Магична, значит. В технологии не важно, кто и когда выполняет реализующую ее последовательность действий (например, обжигание горшков). Поэтому она относится к простой деятельности, независимо от своей «высоты». Из известно, что эффективность простой деятельности пропорциональна силе мотивации, но эффективность сложной деятельности при чрезмерной мотивации падает. Технология сама по себе является источником мотивации, то есть харизматична. Простое так привлекательно и прибыльно. Вот и остановили «начала» Евклида качественное развитие математики на тысячи лет - до появления Галуа.
Следует ли пассивно ожидать приглашения на «философский пароход» - «Ноев ковчег»? Не стоит, как не стоит и, уподобляясь Анне Карениной, бежать впереди паровоза. Ибо кто-то из китайских мудрецов сказал:
«Знать - значит понимать, понимать – значит уметь, уметь – значит знать». Понимаешь только то, что сам создаешь. Создай свое миропонимание, ощути «вкус истины». Научившись читать свои мысли, сможешь прочесть и чужие. Но это нужно делать самому. Никакой император-философ на нас работать не будет.
Настоящая книга написана не философом, а человеком скромно позиционирующим себя основоположником парафилософии, представляющим эту «парафилософию» как банализацию, то есть простую вербальную обработку и без того очевидных вещей, основанную на замене логической доказательности вывода, наглядностью образа. Что-то вроде яснопонимания Какая общая идея активизировала автора именно на такой подход к изложению своих и чужих мыслей? В свое время его заинтересовали картинки « magic eye» - нарисованное на простом листе бумаги переплетение заурядных линий и пятен (точек), которое превращается в объемное изображение (ничего общего не имеющее с хаотическим плоским изображением) при правильной (определенной) фокусировке взгляда. Эффект доказывает, что глаза не украшение лица, а часть мозга. Появилось желание проверить: нельзя ли добиться подобного эффекта, расположив определенным образом в тексте свои и чужие мысли так, чтобы при его прочтении (в определенном настроении) в голове родилось «объемное», невыразимое словами, представление со «вкусом истины». При чтении ряда книг, например книги «Хроники Нарнии», автор испытывал подобное ощущение. Напоминаю, что говорил демон Баламут своей племяннице Горечи: «Благодаря усилиям, предпринятым нами еще много столетий назад, люди считают невозможным верить в незнакомое, когда знакомое находится у них перед глазами. Продолжай представлять мир заурядным». Хочется увидеть мир незаурядным.
Философия будет здесь эксплуатироваться интенсивно и, скорее всего, некорректно. Тоже самое можно сказать и об экскурсах в математику, физику и т. д. Но такова уже методология парафилософии. Некорректно – не значит неуместно. Вспомним, что даже общественная практика является лишь критерием истины (явно не единственным), но никак не истиной. В отличие от многих подобных (и даже много лучших) трудов, где их создатели представляют, что их исследование - некий 25-й кадр для «третьего глаза» читателя, стимулирующий его (читателя) «вскочить на коня и поскакать на все четыре стороны» («кони все скачут и скачут, а избы все горят и горят»), пишущий эти строки ничем подобным не озабочен. Пишет для личного чтения. Свое можно не только перечитывать, но и переписывать. Графомания, обращенная к себе, выглядит графомагией. Как бы комично это не выглядело. Для эвентуальных читателей сообщается, что в следующих главах автором с интересом для него изложены:

1. Основной дискурс краткого курса парафилософии.
   
2. Системономия и палеэпистемология.
   
3. Эпистемология информации в онтологическом аспекте.
   
4. Неколичественная математика.
   
5. Пространство, время, интеллект – инварианты живого.
   
6. Суггестивность эволюции в становлении бытия.

Есть вопросы, которые обычно не ставятся (неинтересны большинству) и вопросы, на которые нет ответов в рамках существующих представлений. Такие вопросы философия называет наивными.
Далее производятся попытки не только поставить ряд таких вопросов, но и показать существование ответов на них. Систему методов, обеспечивающих реализацию данной задачи, назовем парафилософией. Это название в буквальном переводе бестолково, но оно предоставляет определенную независимость действий от интерпретаций и интерпретаций от действий.
Излагаемое ни в малейшей степени не претендует на научность. Предупреждение представляется нелишним, ибо спецификой научной деятельности и даже необходимым условием является соблюдение всеми членами корпорации норм научности, а обязанностью сообщества – контроль за выполнением этих норм членами. Следующий далее текст в научном плане ненормативен.
Некто, даже могущий сделать нечто, обычно теряет способность делать это нечто, узнав, что другие считают это невозможным. Но, как говорится, - «Не бойся Маша. Я Дубровский». Парафилософия – это не научная и не ненаучная дисциплина. Вообще в ней нет дисциплины, все допустимо и возможно. Стратегической идеей парафилософии является обретение способности видеть не глазами, а через них. Стратегия обычно не связана конкретикой, она исходит из того, что является делом первостепенной важности, не определяя в точности, каким образом можно достичь желаемых результатов. Нужно привыкнуть к неопределенности общих значений, дабы воображение находило свою определенность. Речь идет о смене восприятия. Процессе нелегком. Слепые от рождения, получив хирургическим способом доступ к свету, только после длительной специальной тренировки начинают отличать круглое от красного, хотя до прозрения круглое и воспринимали наощупь.
Зачем это нужно? Какая от этого польза? В обычном понимании – никакой! Можно было бы сказать о предчувствии того, что переход от существующих технологий к нанотехнологиям – это не простая смена масштаба. Под развитие нанотехнологий понадобится гигатеория. Нанообъектам нужно будет дать свое мировосприятие (они должны действовать самостоятельно), но такое, чтобы (на всякий случай) в нем не было адекватного восприятия нас. Хватит нам обычных вирусов. Но не будем тратить время на такие пустые разговоры по такому наноповоду.
В начале был логос (слово-идея), потому следует определиться с дискурсом.
Философы учат , что в основе человеческого знания лежат понятия, определить которые через другие в принципе невозможно. Например, «материя», «энергия» , «информация», «человек», «познание» «мышление» и т.д. Невозможность строгого определения такого рода понятий они связывают с тем, что эти понятия входят в систему идеалов и ценностей человека, а идеалы и ценности («вера») не имеют с наукой «знанием» ничего общего – это совершенно другая область духовной сферы человека. Сказано довольно пафосно. Проскакали на «розовом коне весенней гулкой ранью». Нужно спешиться. Дело, видимо, не в идеалах, а в нецелостности восприятия, затягивающего в грамматический субъективизм. Неразрешимость старого спора о том, что первично – яйцо или курица, - основана на отсутствии (у спорящих) представления о первичности (фундаментальности) генетической программы, реализующей единый куро-яичный процесс и, пожалуй, еще на том, что яйца в нашем восприятии проявляются чаще, чем куры. Вдруг и кстати вспоминается и притча о слепых мудрецах, исследующих образ слона.
Теперь, собственно, о дискурсе. Как указано в , «Дискурс – модное и емкое слово. Оно происходит от слова «речь» и означает весь набор слов, знаков и символов, с помощью которого изъясняются представители политического или культурного течения». С понятием дискурса тесно связано понятие инварианта, то есть некой сущности, присущей совокупности объектов, неизменяемой внутренними взаимодействиями этих объектов, но позволяющей объектам этой совокупности воспринимать друг друга и взаимодействовать. Например, смысловая структура русского языка позволяет русскому понимать сказанное русским, однако не позволяет понять сказанное китайцами. Там - иной инвариант. Когда мы говорим просто – «инвариантно», то имеем в виду время, неизменность по отношению ко времени. Время является общим инвариантом для всех физических (и не только физических) объектов. Поэтому с прошлым и будущим мы не можем взаимодействовать (далее воспринимать).
Пониманию закладываемого здесь в термине «инвариант» смысла, может помочь пример из физики. Известно, что электромагнитные поля друг с другом не взаимодействуют (взаимно прозрачны). Значит, у ЭМП нет никаких инвариантов, что означает отсутствие полей среди физических сущностей. Это просто математическая абстракция. А что же есть? Есть эфир, вещество и вакуум его, различные фазовые состояния. Так называемые «элементарные частицы» - нечто вроде снежинок. Естественно, что в этом случае у эфира, трактуемого и как вакуум, и как вещество, есть общие инварианты, а значит, возможно, взаимодействие. И оно действительно есть. Электромагнитные волны – колебания плотности, эфира-вакуума - на которые откликаются частицы эфира - вещества. Волны от разных источников и на поверхности воды взаимопрозрачны. Следует отметить и отличие света (излучения) от радиоволн. Свет излучают атомы при внутриатомных фазовых переходах эфира второго рода (эманация), а радиоволны создаются колебаниями масс заряженных частиц, воздействующими на эфир-вакуум. Поэтому радиоволны всегда когерентны, а свет - только в пределах одного солитона. Радиоволны, полученные колебаниями масс заряженных частиц с частотой видимого света, будут не светом, а «лучами смерти» (СВЧ). Фотоны света – сложные информационные объекты - «лучи жизни» (инвариантны живому).
Из примера вытекает понятие и необходимость введения понятия «инвариант второго ранга». Как в математике абстракция второй ступени группа, обнаруживает «математическую когерентность» множеств математических объектов разного типа, так и когерентность (в широком смысле) – инвариант второго ранга. Аналогия с архетипами коллективного бессознательного К. Юнга.
Далее, до конца главы, будем заниматься заполнением дискурса и, вооруженные этим «набором», будем читать и писать следующие главы книги.
В философии рассматриваются два вида проблем , которые заметны и в парафилософии, а именно:
- проблемы онтологии. Проблемы того, каковы вещи, что есть личность и каков этот мир,
- проблемы эпистемологии. Проблемы того, каким образом мы что-либо знаем, или, более точно, каким образом мы узнаем, каков этот мир, и что мы за существа, которые вообще могут знать нечто о данном предмете.
Беркли говорил, что отличить трансформацию восприятия от восприятия трансформации – невозможно. Собственно это подтвердит любой психиатр, сталкивавшийся с задачей вывода пациента из состояния галлюцинаций. Очевидным следствием из тезиса Беркли является репертуарная эквивалентность наших восприятий мира нашим воздействиям на него. Работа общего инварианта. Представлять дело по другому, подобно представлению кур отдельно от яиц без восприятия их как единого продукта работы фундаментальной генетической программы. Об этом стоит помнить, говоря об онтологии и эпистемологии по отдельности. Таким же может быть и «основной ответ» на «основной вопрос» философии (материя, сознание). Кстати, обратите внимание, формула «бытие определяет сознание» сделана по кальке «казнить нельзя помиловать». Воспринимая среди прочего и свое восприятие, мы и на него воздействуем, а воспринимаем, вообще говоря, только катастрофы. Видимо, это и есть вся наша «свобода воли». Не следует верить коммунистической пропаганде, что нам дана сама реальность. Кто ее нам таким даст! Будь она нам доступна, - доступны были бы и прошлое, и будущее. Тогда бы восприятие мира напоминало переплетенный клубок змей, а так «кадры» прошлого мгновенно исчезают. Настоящее – мгновенно, будущего – всегда еще нет. Говорить в такой ситуации, что мы о прошлом знаем больше чем о будущем нелепо. Что узнаешь за мгновение?
Еще удивительнее – мы в «течение мгновения» (звучит еще нелепее) действуем (воздействуем). Так на что мы действуем – на прошлое, настоящее, будущее? Ясно – нам дана не сама реальность, а ее модель. Пространство и время – средства аранжировки. Рассмотрению этой модели посвящена отдельная глава книги. Отметим здесь только то, что на допсихическом уровне (внесознательном) организм, конечно, воспринимает (имеет) мир каков он есть и сразу в целом. Очевидно, так, раз он входит в этот мир. Модель дана лишь сознанию. Вспомогательным «наглядным образом» к пониманию сказанного примером может служить автомобиль с автоматизированной системой управления (искусственным интеллектом). Компьютер автомобиля получает сигналы от навигационной системы, от светофоров и других датчиков, «знает маршрут», запас топлива, даже «знает» (по своему) куда едет, но никогда (в принципе) не знает «зачем?» Кого же мы везем туда, куда ему нужно? Скажем кратко – ДНК. Это имеет мало общего с голливудской «матрицей».
Кстати, все наслышаны о палеонтологии, но кто слышал о палеэпистемологии? К палеэпистемологии, например, можно в какой-то мере отнести работы академка Фоменко по дефальсификации истории. В нашей книге палеэпистемологии посвящена отдельная глава, в которой сделана попытка реконструировать образ действий и мыслей людей прошлых эпох. Маячковыми понятиями из области математики, для ориентирования в онтологической и эпистемологической сферах могут служить:
рекурсия – способ определения функций, при котором значения в каждой точке определяются через значения в предшествующих точках и
инволюция – такое отображение математического объекта на себя, квадрат(куб и т.д) которого является тождественным, например: для множества М инволюция f есть такое преобразование, что f(f(х)) = х для всех х из М, причем f не обязательно рекурсивна.
Раз уж коснулись математических понятий, то необходимо определить математике место в нашем дискурсе. Подойдем к этому вопросу, отталкиваясь от факта существования абстракций и их сенсуально постижимых эквивалентов. Представляется интересным высказывание Ф. Энгельса: «Это старая проблема. Сперва создают абстракции, отвлекая их от чувственных вещей, а затем желают познавать эти абстракции чувственно. Эмпирик до того вживается в привычное ему эмпирическое познание, что воображает себя все еще находящимся в области чувственного познания, даже когда оперирует абстракциями». Отметим, что существуют и понятия (абстракции), не имеющие сенсуально постижимых эквивалентов, например дальнодействие. Делаем вывод – для оперирования с абстракциями и существует математика и, как теоретическое знание, столько времени, сколько существует абстрактное мышление. Математика – теоретическая наука. Построенные на базе математической теории исчисления (технологии) для работы с абстракциями регионального (местечкового) уровня, то есть в конкретном виде человеческой практики, математикой не являются. Имеются в виду исчисление бесконечно малых, вариационное, векторное, вероятностей, дифференциальное, интегральное, конечных разностей, матричное, операционное, тензорное. Если их отнести к математике, то и пропаганду можно отнести к философии. Исчисления также похожи на математику, как и обезьяна (по образу) похожа на человека. Именно поэтому обезьяна, в отличие от кошек и собак, воспринимается нами безобразной (без-образной). Применение исчислений позволяет что-то объяснить, а объяснение – функция существующих представлений. Математика доказывает раз и навсегда. Но любой математик подтвердит, что математическое доказательство – это столь убедительные рассуждения, что понявший их готов, бросив все, бежать и убеждать в этом других. В математике (конструктивной) доказательством существования того или иного объекта может быть только указание способа его построения, конструирования. Основу математических понятий составляют структуры, производящие математические выражения. Математические выражения не только математическим выражениям инвариантны. Когда они очень громоздки, то легко заменяются выражениями иного (но тоже математического) характера, без потери смысла излагаемого. Имеется в виду формула Лежена - Дирихле о замене математических вычислений идеями. Замена письменной математики на устную. Структура (инвариант) сохраняется. Математика – это прежде всего обобщение.
Наряду с нумерологическими, алгебраическими, топологическими структурами в математике появились фрактальные структуры, то есть себеподобные сетеподобные безэлементные структуры. Простейшие фракталы (геометрические) представлены на рисунке. Функция любых сетей - фильтрация. Так, рыболовная сеть отфильтровывает рыбу от воды. Показанные на рисунке фракталы демонстрируют фильтрацию геометрических фигур по форме инвариантно к масштабу. Разумеется фракталы могут быть не только геометрическими, но и временными, и логическими, и смысловыми и т. п. Кстати, в отличие от других математических объектов фракталы беспредельно нелинейны. Так sin (x) ?x при x ?0. Фрактал же всегда (независимо от масштаба) остается подобным только себе. В определенном смысле фракталы являются развитием алгоритмов. Алгоритм предписывает,– что делать, фрактал – что не делать, каким нельзя быть.Фракталы (в отличие от линий, плоских и объемных тел) обладают дробной размерностью, в принципе уникальной для каждого фрактала. Предполагая, что любой инвариант (трактуемый как база для восприятий и взаимодействий) имеет фрактальное представление (это почти очевидно), приходим к выводу, что фрактальная размерность есть численная характеристика инварианта. Поверьте на слово, Пифагор имел в виду именно это, говоря «все есть число».
Мало кто знает, что имел ввиду под «сущностью сверх необходимого» Уильям Оккам.
Для Оккама разум не имел силы достигнуть универсальности (если она вообще существует) и даже не мог постигнуть особые свойства вещей (если предположить, что вещи существуют). Сила разума связана только с ним самим: все внешнее по отношению к нему чуждо и может быть только предметом интуитивного озарения. То есть Оккам был убежден в том, что вещь неспособна сказать нам, что она такое. Он по сути отрицал существование родственной связи (инварианта) между вселенной и человеком – их общей основы, которая, как нам теперь понятно, только и может быть «точкой знания», через которую вселенная и ее создания только и могут вести диалог.
Но зарождающаяся буржуазная практика требовала отказа от фундаментальной рациональности, так как была заинтересована в рациональности инструментальной (меркантилизм). Целью последней было конкретное благо людей (представляется, что далеко не всех). Проще говоря, буржуям интересны только процессы с накоплением (прибылью), а фундаментальная рациональность связана только с расходами. Поэтому Оккам и счел интеллект природы «сущностью сверх необходимого». От природы, в «отсутствии у нее интеллекта», требовалось действовать самым упорядоченным, самым коротким и наилучшим образом, в соответствии с принципами (законами природы), закладываемыми представителями научной Оксфордской школы. То есть, отказывая природе в интеллекте, Оккам наделял ее волей, контролируемой экспериментом, на соответствие законам для ее же эксплуатации. Уильям Оккам – основоположник антиинтеллектуализма. Вслед за Оккамом явились галилеи, ньютоны, дарвины, максвеллы (буржуйские прихвостни), наводнившие науку буржуйской «феней» - сила, энергия, мощность, ускорение, выживание, борьба за существование, эволюция, реэволюция и т. д. Конечно, «конкретное благо» тоже необходимо, но мудрые люди говорят: «Зло –это чрезмерность». Поэтому Дао – срединный путь.
Совершенно другой подход к интеллекту проповедовался основанной Альбертом Великим Кельнской школой схоластов, которую во времена Оккама возглавлял мэтр Экхарт. Для них интеллект являлся фундаментом знания, создательным принципом и сущностью бытия. Для мэтра Экхарта собственно интеллекту присущи такие свойства:
- Во - первых, в нем становление первично по сравнению с бытием. Возможность быть - основа бытия.
- Во - вторых, в интеллекте могущество мысли не подвержено прямому влиянию своего собственного содержания. В интеллекте изначально заключено его собственное содержимое, однако его нельзя предвидеть (как вода потенциально содержит в себе волны, однако эти волны нельзя предвидеть).
- В - третьих, интеллект стремится к максимальному выражению своих возможностей. Вселенная – это театр возможного.
- В - четвертых, интеллект активен,- он мыслит,- и одновременно пассивен,- он составляет предмет размышлений. По Экхарту, действующий интеллект (активный) и возможный интеллект (пассивный) нельзя разъединять. Разделение этих двух измерений интеллекта влечет за собой, как известно, механическую концепцию мира: Мыслящий бог и механическая вселенная, каждый из которых может обходиться без другого.
- В - пятых, интеллект прост в своей основе и сложен в своих выражениях.
- В - шестых, в интеллекте виртуальное и вероятное обладают экзистенциальным статусом, который выше фактов. Факты появляются и исчезают, а вероятности – это составная часть основы вещей.
- В - седьмых, интеллект никогда не бывает заполнен собственными выражениями. В интеллекте нет такого максимума, который нельзя было бы превзойти другим максимумом.
- В - восьмых, интеллект стремится к чему-то такому, что нельзя предопределить, но что тем не менее обуславливает всю его созидательность. Это нечто, скрытое по своей сути, тем не менее придает времени ориентацию по отношению к какому-то преодолению, какому-то истощению творческих сил, ведущему к возрастающему знанию себя самого. Познание ведет себя к другим творческим проявлениям, и так далее.
Интеллект обладает истинным рационализмом в полном смысле этого слова, что позволяет ему познавать и творить; предполагается что этот рационализм открыт в «точке познания», которая позволяет ему вернуться к своему интеллекту в качестве уверенности. Эта точка открывает интеллект для его глубинной природы «сверх бытия» становления.
Критически глядя на мысль Оккама, следует осознать свободу и творчество человека как внутренние характеристики вселенной, а не как действие или активность, которые существуют лишь в форме чего-то чуждого природе.
Вникаешь в эти свойства и по-человечески понимаешь бедолагу Оккама, представляя реакцию деловитого островитянина на материковую премудрость. И Экхарт, и Оккам представляли интеллект как океан, но для Оккама океан - лишь средство, обеспечивающее передвижение товаров и услуг, а для Экхарта – некий мистический «СОЛЯРИС», вызывающий страх, восторг и преклонение. Оккам отделил «законопослушную» природу от «закононепослушной». Какая польза от энтелехии? Другое дело – энергия. Она нужна для производства.
Завершая на этих мыслях из введение понятия природного интеллекта в дискурс парафилософии, заметим, что в следующих главах книги представление о нем будет развернуто на более близкой нам эпистемологической базе. Для превентивного включения в работу подсознания приведем комплементарное вышесказанному кантовское определение самоорганизации, а именно: «Самоорганизация – это такое взаимодействие частей, когда каждая часть обязана своим существованием действию остальных и всего целого. Кроме того, часть должна быть органом, производящим остальное. Никакой искусственный инструмент не может отвечать такому определению, но только такой, в чьи ресурсы входят материалы всех существующих частей инструментов».
Вводя понятие «система» в дискурс парафилософии, отметим, что, несмотря на его активную эксплуатацию современной наукой, оно имеет достаточно древнее происхождение. Понятие «система» фигурирует уже в труде Секста Эмпирика «Три книги Пирроновых положений», как «устройство» предметов в общем значении «способ составления». То есть система – это способ подчинения элементов (предметов) единому общему порядку и, собственно, сам этот порядок (ритуал, протокол, и т.п.). Если те же элементы будут следовать в своих взаимодействиях иному единому порядку, то они образуют иное системное множество. Одни и те же элементы (например, люди) могут одновременно подчиняться нескольким порядкам (система семейных взаимоотношений, система производственных взаимоотношений и т. д.), каждый из которых, тем не менее, достаточно жестко установлен. В зависимости от этого можно говорить о моноконтекстности или поликонтекстности системного поведения, проявляемого множеством элементов.
Элементы (субстрат, в свою очередь некие системные множества) могут изменяться как угодно, лишь бы соблюдали порядок (Ordnung), трактуемый как правила взаимодействий. Сохраняли бы инвариант, т.е. собственно систему. Система – это сохраняющее тождественность в изменяющемся (количественно, качественно) системном множестве. Система не обладает субстанциональным характером, то есть она отвлеченна от носителя – фантомна. Такое понимание системы близко к понятию тотальности (Totaliteat) у Гегеля. Философ Лукач утверждал, что «Категория тотальности, - всестороннее, определяющее господство целого над частями, есть сущность метода, который Маркс перенял у Гегеля. Диалектика есть логика тотальности».
В фантомности системы можно убедится на нескольких примерах из разных областей знания. Известный исследователь теории изобретательства Альтшуллер обнаружил интересную особенность развития техники – она идет по пути повышения ее идеальности. Техника развивается так, что вначале для выполнения каждой функции создается специальное устройство. Например, открывалка для бутылок. Постепенно развитие открывалок показывает, что они стремятся к идеальной открывалке. Той, которой нет. Идеальная открывалка – когда ее функцию выполняет бутылка. Тот же путь прослеживается и в переходе от устройств с жесткой логикой к устройствам с программной логикой. Тому есть примеры и в природе. У муравьев нет, в нашем понимании, инструмента разума (не миллиарды нейронов, а так – несколько ганглий), а разум (видимый по деятельности) есть. Возможно наш мозг – устройство с жесткой логикой, а муравьиный - с программной. Поэтому муравьиный мозг так компактен, как компактен квантовый процессор. Не только его программа, но и он сам (процессор) почти фантомен. Видимое (в данном случае) противоречие – жесткая логика, обеспечивающая гибкое поведение и программная (гибкая) логика – реализующая жесткое поведение, - легко разрешимо. Достаточно предположить, что переводом разума муравья с жесткой на программную логику занимался «муравьиный билл гейтс». Он ограничил мозг «нового муравья» (в программной реализации) несколькими «полезными приложениями», совершенно исключив средства разработки новых (по функциям) приложений. Вот и получили муравьи «систему» о которой мечтали проектировщики «нового Ordnunga» из Третьего Рейха.
Другой пример «из жизни насекомых» взят из . Здесь говорится, что «Связывать организацию с упорядоченностью для сложных систем вряд ли допустимо. Упорядоченность – фактор внешний, организация внутренний. Окукливание насекомого при метаморфозе происходит через разупорядочивание: гусеница превращается в мутную жидкость. Однако организация в жидкости – выше, поскольку интенсивность целенапрвленных процессов выше». Перед интерпретацией приведенной цитаты дополнительно укажем , что если аккуратно отобрать часть «мутной жидкости», то оставшаяся все равно обеспечит (завершит) процесс метаморфоза. Появится полноценное насекомое, только меньшего размера.
На самом деле, вводимое различие между организацией и упорядоченностью, лишь формулировка «объяснительного принципа», который никогда ничего не объясняет, а лишь определяет место, начиная с которого «не измышляющие гипотез» договариваются считать суть явления понятной (доступной для использования). Фактически же наблюдается то, что принято называть самоорганизацией. И куколка, и насекомое состоят из одних и тех же элементов. Происходит когерентный переход от одной системы взаимодействий к другой. В этом суть видимой трансформации (метаморфоза). Мы самоорганизацию воспринимаем как хаос и акцентируем внимание на ее результате (форме), ибо наше сознание настроено на восприятие только катастроф (се ля ви), трансформаций, но не процессов их осуществления. Поскольку система фантомна, то переход с системы на систему не имеет сенсуально постижимых эквивалентов. Смена протоколов взаимодействия в сетевом информационном комплексе меняет как его функциональный облик, так и картину интенсивности потоков трафика (морфологию).
Из достижений современной науки, для парафилософии наибольшую ценность представляет теорема Тюринга утверждающая, что существует порог сложности системы, за которым любое ее описание (т.е. любая ее модель) будет сложнее самой системы – минимальное описание и есть система. Наше следствие из этой теоремы таково: в сущности сущностью системы сама сущность и является. Естественно, система нефизична, т.е. фантомна, как все первичное.
В трудах по системному анализу, например, в , чаще всего под системой предлагается понимать «… объект любой природы (либо совокупность взаимодействующих объектов любой, в том числе различной природы), - обладающий выраженным системным свойством, которого не имеет ни одна из частей системы при любом способе членения, и не выводимым из свойств частей». Это определение столь универсально, что в него корректно вписывается, например, вбитый в стену гвоздь, так как ни одна из двух частей этой системы по отдельности не имеет выраженного свойства (часто именуемого «эмерджентностью») – удерживать головной убор в фиксированном положении. Приводимая там же декларация, что «никаких других законов (кроме физических) для объяснения действия систем не требуется», а также наделение систем следующими (якобы имманентно им присущими) свойствами: слабопредсказуемость, негэнтропийность, физичность, неопределенность, целостность и т.д., окончательно демонизируют сущность системы. В следующих главах книги вспоминать об этом определении не будем, в том числе и поэтому, что одна из глав нашей книги называется «Системономия», а не «Системология». Понять разницу между ними позволяет представление о том, чем занимается «агрономия», и чем – «биология». Первая исследует то, что создано ей самой, а вторая – то, что уже есть, а кем создано - неизвестно.