Военный разгром наполняет национальный миф новыми героями. Пока всё идёт благополучно, по заведенному от отцов и дедов порядку, личности, служащие всеобщим примером, не меняются. Но как только случилось непоправимое – у современников возникают экзистенциальные вопросы: кто мы после всего этого и на кого теперь равняться? Ведь после оккупации у народа – по крайней мере его грамотной части – вдруг появляется время подумать о главном. Собственно, время у людей образованных всегда есть – но нет особого желания думать: это и тяжело и вредно. Тяжело, потому что не приучены, а вредно, потому что мыслить – это всегда инакомыслить.

Диссидентствующие справа и слева воспринимаются обществом по-разному. Критики справа преследуются очень редко: их быстро крестят пещерными ретроградами и при всяком удобном случае поднимают насмех. Их навязчивая риторика на тему: куда же мы катимся и что же с нами будет - не серьёзна, но говорит о твёрдых устоях . Часто такое ретроградство имеет немалый шарм – на твёрдое можно опереться, его надёжность проверена временем. Левые крикуны воспринимаются как политические уроды. Их идеи более похожи на бурный ветер. Они поднимают в воздух горы cловесного мусора и засыпают глаза добрым людям. Опыт прошлого для них - кандалы и якоря, мешающие полёту в грядущее. Люди разумные на них искренне сердятся: молодые наглецы говорят правильные вещи, но не к месту, не ко времени и не тем слушателям.

Ведь ясное дело, что опыт прошлого – это и площадка для прыжка и силы для прыжка. Отказ от него – вопиющая глупость, выдающая личность мелкую или просто незрелую. Профессиональных демагогов могут остановить 30 серебренников. Если прогрессивная личность не окончательно сгнила от тяжёлого внутреннего цинизма, то ей доверяют пост в официальной структуре – где она начинает приносить известную пользу обществу. А что делать с искренними дураками, попавшимися на недорогую приманку? В спокойное время людей, посягающих на традиции, отправляют на границу – туда, где тучи ходят хмуро. Бытовые тяготы и ежедневное близкое общение с варварами отрезвляют многих. А некоторые становятся героями, пополняя ряды тех, кто является примером для потомков.

Во времена плохие Бог приближается к народу. Неудачная во всех отношениях война, как очень злая жена – заставляет по-новому взглянуть на себя. И проверить: а тем ли богам мы молимся, с тех ли личностей берём пример. Начинается мучительная чистка национального сознания: старые истины подвергаются сомнению на всех углах и всеми, кому не лень. А ленивых становится мало, потому что хлеба насущного оказалось немного и гораздо меньше, чем предполагали ранее. В общественной неразберихе кто-то умирает от голода, а остальные становятся поджарыми и подвижными: дремать не время.

Проиграв войну, этнос физически сбрасывает немалый кусок эмоционального жира и ментально избавляется от приличного количества гордыни. То, что гордыня – смертный грех номер один – известно давно, но только сейчас в это поверили. Это выражается двояким образом: с одной стороны, недавние кумиры подвергаются всеобщему поношению, а с другой – многие пытаются обратиться к Богу. Но не традиционным образом, а лично. Однако народ в целом никогда не бывает особо религиозен – ему важнее пересмотр персональных дел героев, не оправдавших возложенных на них надежд.

Зимняя кампания монголо-татарских войск 1238 года оставила современников равнодушными, но повергла историков грядущего в шок и трепет. Огромная держава Рюриковичей покорилась почти без сопротивления. Древнерусские люди привычно безмолвствовали, князья привычно являли негативный пример своему народу. Возникла дилемма: или замолчать факт удивительной покорности перед лицом захватчиков, либо обернуть его как исконную народную мудрость. До последнего времени история Батыева нашествия трактовалась однозначно: народ русский оказал яростное сопротивление поработителям, но объективные причины оказались сильнее неслыханной храбрости и невероятного мужества. Князья погрязли в междуусобицах и не смогли организовать отпора агрессору. А народ святорусский почти весь был уничтожен степными варварами, от его высокой культуры осталось совсем немного – одни развалины. Мы ни в чём не виноваты и сделали всё возможное и невозможное. Эта легенда хороша тем, что не нужно пересматривать основы национальной мифологии. Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович, Микула Селянинович и другие остаются героями. То, что они убиты на поле боя, только усиливает их образ: смертию смерть поправ.

Официальная история выводов не сделала – важнейшее событие всей русской истории осталось эпизодом обыденным: мало ли было проигранных войн? Отказ вынести на погост героев – викингов и вместе с ними всю варяжскую Русь очень дорого стоил потомкам. Ибо мёртвые идеалы давно ушедшей эпохи в головах человеческих рождают конфликт с настоящим. Это конфликт цивилизаций - совершенно безнадёжный, а потому не возвышающий, а отравляющий душу ненавистью ко дню сегодняшнему. Русский человек уже очень давно живёт в азиатской стране – а молится на европейских богов. Илья Муромец всегда служил князю киевскому – и никогда не поддавался на соблазны татарских ханов – царевну и полцарства. Он всегда сражался с Соловьём Разбойником из Дикого Поля, не помышляя померяться силами с немецкими псами-рыцарями. Ещё бы – это же его родственники. А тот, кто утопил их в Чудском озере – герой совсем другого мифа. И другого народа.

Но кто же тогда истинные герои русской драмы 13-го века? На ком задерживается взгляд, чья неповторимая личность привлекает потомков, откуда тянется цепочка событий, порождающая будущее? Чьи биографии занимают историков и литераторов, с кем хочется поговорить и кого хочется послушать сейчас? Главным персонажем такого рода является собиратель земли татарской – Чингизхан. Именно его дух настолько плотно вошёл в русскую историю и ментальность, что давно перестал быть одиозным. И чем дальше уходит прошлое – тем больше оправданий получают его деяния. И если современникам, пострадавшим от его рук, он кажется вселенским злодеем, то потомки совершенно отчётливо видят его гениальность. Более того: основатель гигантской державы не может не быть совершенномудрым правителем из древнего эпоса – кем он постепенно и становится.

Он не дожил до воссоединения Руси с Татарией, а потому в наш эпос попал не он, а его внук. В легенде Батухан предстаёт ещё молодым человеком, без особых талантов – зато грамотный. Он – хороший ученик великих учителей, служивших его дедушке, и верный продолжатель его дел и идей. В отличие от дедушки, Батый скорее дипломат и менеджер, а не воин и харизматический лидер народа. Он явно склонен к рыцарству и высоко ценит преданность и мужество. Он ненавидит предателей – не только своих, но и чужих. Он – собиратель земли русской. При нём умирающая Киевская Русь стала улусом Орды – с вытекающими отсюда правами и обязанностями. Пока он был царём, раздробленность страны была преодолена – испугавшиеся было князья перестали истощать народ склоками. И не его вина, что мир на Руси царил недолго – Орда была демократичным государством, её властители ценили права подчинённых, а потому Рюриковичи быстро заворовали, едва почуяв слабинку. Но это время в миф не попало – из соображений политкорректности. В целом Батый – это новое воплощение Вещего Олега, ибо они выполняли одну и ту же функцию – объединяли этнос. Который, как писали ранее, «меж двор вскую шаташегося», и некому было его направить на путь истинный.

При всех официальных эксцессах татарского нашествия Батый и его полководцы – герои явно положительные. Отрицательными героями оказались те монголы, что пытались подорвать авторитет завоевателя и в частности – последний сын Чингизхана Кюльканхан. Легенда наделяет его только негативными чертами: он и взбаломошный мальчишка, и позёр, и бражник, и дурак, и предатель по совместительству – дивное, надо сказать, сочетание достоинств! А всё потому, что юноша плевался при упоминании одного имени своего сводного племянника Батыя и всячески интриговал против него.

Вот и сын правящего великого кагана Угедея – настолько ужасен, что хоть сразу на плаху. Он и коварен, как степная гадюка, он и лицемер, каких мало, он и главный заговорщик против государя. Это он, злодей, отговаривал монголов нападать на Западную Европу, тщетно пытаясь доказать бесперспективность похода. Это из-за него поход к Атлантике провалился: он, как только узнал о смерти своего славного батюшки, снял свои дивизии с фронта и поскакал на историческую родину – чтобы раньше всех усесться на отцовский трон. И славному Батыю пришлось уже не наступать, а отражать контрудары фашистов, латая дыры на огромном ТВД за счёт и так скромных резервов. Кстати сказать, что этот же самый недостойный сын своего батюшки изо всех сил навязывал ставке ВГК идею о перенесении столицы Орды в Киев – всё стремился задобрить бородачей, инкорпорировать их в государство как полноправных татар. Совершенно не думая о том, что если бы столица оказалась в Киеве, то Москва так бы осталась перспективным райцентром на периферии. В целом мифология трактует явных союзников Руси как отпетых негодяев, а тех кто её методически унижал – как людей весьма достойных. С определёнными купюрами, разумеется. Но кто из нас без греха? Да и век, говорят, был очень жестоким.

Русских князей среди героев нет – по полю национального мифа ходят какие-то тени. Народ вроде бы оказал очень мужественное сопротивление, некоторые бояре из числа лишенцев его возглавляли, но силы были настолько не равны, что ничего нельзя было поделать. Но их имён никто, кроме профессиональных историков, не помнит. Народное сознание восприняло их как необходимый фон, статистов – объект мясорубки. Но не более того. А это значит, что народ наш этих храбрецов стесняется и не знает, куда их деть: и выбросить жалко, и хранить неудобно. Зато глава государства – князь владимирский Георгий – явно отрицательное лицо. Как только он узнал о нападении – немедля уехал куда глаза глядят по государственному делу. Бросил столицу на бояр, бросил войска, не обратился к народу, оставил даже свою семью – так торопился. Смакуя эти подробности, легенда хочет всеми силами подчеркнуть: плох человек, настолько плох, что и пробы некуда уже ставить. Миф, как злая свекровь – чтобы назначенный на заклание не делал – всё плохо и всегда не к добру. И не в добрый час. Вот князь Георгий славился как хороший менеджер и финансист, умел прекрасно собирать налоги. Но ведь это в наших краях достоинство очень и очень сомнительное…

Из русских князей только Александр Невский, не имевший отношения к нашествию, стал героем и собранием добродетелей. Это был молодец из той породы, что из молодых да ранние. Он уже с юности проявлял недюженный ум и смекалку. Мужества был необыкновенного: сам ходил на медведя с рогатиной. Был грамотен больше обычного и даже свободно говорил на латыни. Был хорошим дипломатом: сразу же глядел в корень всех государственных дел. Был прекрасным семьянином и преданным другом. И наконец – он личный друг Батыя. А царь, как известно, с кем попало дружбу не водил и ценил хороших людей.

История любит делать из мухи слона и не замечать очевидное, руководствуясь только одним нехитрым критерием истины: свой – чужой. Для татарских полководцев в эпосе не нашлось ни одного бранного слова. Это – суровые люди сурового века, очень строгие, но в целом справедливые. Они явно плохие – но как бы свои. А немецкие рыцари, утонувшие в известном озере – это исчадия ада, фашисты проклятые, присланные на Русь для её мордования и угнетения. Всё, что они не делают – или плохо, или очень плохо, а третьего не дано. Потому как они – представители уже чужой культуры, ипостась Кощея Бессмертного или Змея Горыныча. Скорее первого, чем второго: Змей просто нахал с тремя мордами, берущий всё нахрапом и потому опасный только для мирных поселянок – от такого недолго и в подоле принести чего-нибудь. А Кощей – алчный, мерзкий, тёртый и старый педофил, которому пальца в рот не клади – сразу откусит по локоть. И не подавится.

Сказания – все, как одно, не сговариваясь, останавливаются на факте Ледового побоища. Апогей, апофеоз, экзистенция всей жизни Александра Невского – короткая стычка на замерзшем озере. Было ему тогда 22 года, и формально прожил он ещё столько же, но как будто и не жил: сказочная биография обрывается. Впрочем, нет: ещё обязательно описывают эпизод смерти его славного батюшки – князя Ярослава в Орде от рук поганцев. Правда, нигде не упоминается, что отвар белены гостю поднесли по ошибке, поверив доносу сослуживца. Потому что считается, что папа Невского был очень большой патриот Руси – за что и пострадал. А сам князь Александр так и остался навеки стоять на льду Чудского озера. И слава Богу: потому как если миф о чём-нибудь упорно молчит – то это не спроста. Мало ли что человек может натворить, войдя в возраст и занимая пост государственного мужа? Такому ведь часто приходиться принимать совсем непопулярные решения – если не хуже. А такие деяния не есть предмет сказки – это скорее проза жизни – чёрт бы её побрал иногда… Потому и остался Александр Невский в памяти народной как бессменный часовой на русской границе.

1. История как миф и сказка
   
2. Девичья память - лицо истории
   
3. Будни истории и сказочный праздник
   
4. Должность: внештатный пророк в своём Отечестве
   
5. Магия нашего прошлого
   
6. Диалектика Я и Мы в истории народа
   
7. Быдлократия как общественный институт
   
8. Сказка о грибнике и грибах
   
9. Мифология романтизма как основа современного мировосприятия
   
10. Геном русской сказки
    
11. Новая легенда об Аскольде и Дире да племяннике их Рюрике
    
12. В поисках утраченных корней
    
13. Русь - начало всех начал
    
14. Кого обидели варяги
    
15. Личное дело легендарного человека
    
16. Три смерти князя Игоря
    
17. Обвинение и оправдание Святослава Игоревича
    
18. Последний гордый варяг
    
19. Яга на марше
    
20. Конец света - не за горами
    
21. Трудно только первые сто лет
    
22. Власть женского рода
    
23. Лукавые мудрствования
    
24. Выбор невесты
    
25. Поминая старые обиды
    
26. Время Ярослава Мудрого
    
27. Золотая осень древнего Киева
    
28. Возвращение средних веков
    
29. Второстепенные герои древнерусского мифа
    
30. Мифология справедливости
    
31. Вечная юность народа
    
32. Конец истории
    
33. Летние сны
    
34. Молодой народ подобен степному пожару
    
35. Личность Змея Горыныча
    
36. Городское одиночество
    
37. Время и люди Чингизхана
    
38. Бросок степной гадюки
    
39. Разорванность человеческого существования
    
40. Киевская Русь: подводя последние итоги
    
41. Историческая миссия Змея Горыныча
    
42. Последний Рюрикович
    
43. Власть идеи
    
44. Я прошу у судьбы немного
    
    

1. Первый писатель и первое Слово
   
2. Вторая судьба первого писателя
   
3. Третья жизнь первого писателя